[indent] Подземелья Нерет-Дуара встречают гостей влажным дыханием - плесенью и нечистотами, металлом и вином. Даже воздух здесь казался старым, как стены дамбы, стоящие у верхнего города, что купается в лучах солнца. Гален идет неторопливо, касаясь ладонью скрипучих металлических перил мостика, будто проверяя, все ли по-прежнему принадлежит ему. Каждый шаг отзывается тихим плеском воды под ржавыми решетками. И все же старый знакомый появляется раздражающе неожиданно:

[indent] - Ну надо же, сам Оскар Дювале! Все такой же модник. - раскрывая руки, точно собираясь обнять, произносит с усмешкой, - А я думал, ты теперь предпочитаешь сделки при свете дня, без грязи на воротничке.

Голос звучит мягко, почти дружески, но в нем отчетливо читается привычная фальшь. Сам Гален выглядит просто, но со вкусом: темный плащ, перчатки, сапоги без блеска - все чисто, выверено и функционально. Взгляд чуть ленивый, обманчиво игривый и небрежный, словно владелец его был веселым дураком, а не криминальным бароном.

[indent] "Старый крот. Даже когда все перекрыто, он все равно роет. Лишь бы обойти моих людей."

Мысли выдают истинную личность: сосредоточенную, высокомерную и жаждущую власти даже в мелочах. Канализации - апогей его ненасытности. Личный город в городе, где все подчиняется воле своего господина. Галена уважают и любят, считаются и ищут одобрения, но самое главное - боятся.

[indent] Барон ненадолго задерживается взглядом на фигуре Дювале, а затем переводит его в глубину тоннеля, где оживленная толпа спорит с торговцами из-за цен. Один из крупнейших черных рынков в Империи - особая гордость Хэйза. Между его арками, в колеблющемся свете ламп, обозначается грозный силуэт, пропитанный солью и кровью.

[indent] - Черный барон. - негромко произносит, почтительно кивая в знак приветствия, - Добро пожаловать в сердце Нерет-Дуара.

Сырой воздух дрожит, а подземелье начинает гудеть от шума насосов дамбы - местные часы, отбивающие полдень. Третью тень Гален замечает уже на повороте в сторону своего дома. Легкие шаги, хрупкое эхо - этот парень не был похож на уверенных и сильных людей. Незнакомца ведут за руки "крысята" - местные беспризорники, коих вор над ворами взял под свое крыло. Они, как всегда, точно знали, кого привести.

Выскочка. Или приманка? Он отправил приглашение Салару Киту лично, поскольку тот теперь контролировал Море Сол, сменив на своем пиратском посту недавно пойманного и казненного предшественника. Разумнее было бы и близко не подпускать возможного имперского шпиона, но "бизнесу", лишенного возможности передвигаться по суше из-за чертового префекта, необходимы были морские пути - и взаимовыгодные сделки.

[indent] - А вот и вы... Как вас там? - нарочно подчеркивает чужой статус, не успев усадить за общий стол, - Прошу за мной, господа. Остальных встретят мои помощники. Можете оставить своих людей у входа в мой дом - в этом городе вам ничто не угрожает.

[indent] Он идет первым. Свет факелов на стенах колеблется, отражаясь в воде и бронзе старых клапанов. Старый хрен, калимарец, выскочка... Вся империя сползается в его норы, и это не может не радовать. Пусть на верху спорят о власти другие. Здесь - она его.

Отредактировано Andri Aarne (2025-11-14 19:10:01)

- Ну и вонь, - поморщился Таннер, прикрывая нос и рот рукой, стоя у входа в канализационный туннель. Ауэрхан чуть поморщился. Не то чтобы миазмы оскорбляли его обоняние (вдыхал он вонь и похуже), да и лезть все равно придется, раз уж пришли, но воняло в самом деле преотвратно.
- Прошу вас, господа, - произнёс мальчишка, назвавший себя их провожатым, протягивая им какие-то тряпки, от которых за версту несло чем-то кислым и резким. Уксус? - догадался Хан. - Повяжите на лицо, - велел парень, тут же нацепив свою собственную тряпку на манер вуали и пояснил, сочтя, по всей видимости, задержку за сомнение: - Уксус перебьет вонь…
Взяв влажную тряпицу в руки, Ауэрхан втянул носом резкий запах. Ничего, кроме уксуса. Вряд ли Хэйз решил бы его отравить столь… аристократическим способом. Подобное присуще дамочкам и щеголям императорского двора, но не игрокам на арене криминальных баталий. Их оружие куда прозаичнее. Да и убивать гостя на пороге собственного дома… Фи, какой моветон. Кивнув своим людям, Хан повязал тряпицу на лицо.
Мальчишка-провожатый вёл их по лабиринту уверенно, время от времени оглядываясь, словно бы проверял, что гости его господина не отстали, или указывал им на места, что, по его мнению, могли быть опасны. Хан кривил губы в усмешке на подобную предусмотрительность, чего за тряпкой на лице было не видно. Несколько раз они натыкались на запертые решётки, и тогда приходилось ждать, пока мальчишка отопрёт замок. Канализация казалась необитаемой, но люди Шэхзэда не теряли бдительности, при каждой задержке внимательно следя за многочисленными ответвлениями тоннелей. Не то чтобы они боялись, что могут угодить в ловушку, но в их далеко не совершенном мире осторожность и бдительность были теми двумя постулатами, на которых держалась сама жизнь.
Очередная решётка лязгнула, открываясь под рукой мальчишки и пропуская Хана и его людей в Подземный город. Подняв голову на каменный пологий потолок, что терялся в кромешной темноте, Имриди попытался прикинуть, какая часть города теперь располагается над их головами.
- Точно крысы, - проворчал над самым ухом Ауэрхана один из его людей.
- Следите за языками, - велел губернатор Баракеша, не посчитав нужным оглянуться. - Мы в гостях, и не следует оскорблять хозяев.
Здесь вонь была уже не такой сильной. Сорвав со своего лица пропитанную уксусом тряпицу, Хан втянул носом воздух. Пахло металлом, сыростью и плесенью. Туннели тоже изменились, став больше напоминать своего рода лабиринт улиц из множества мостков, лестниц и подвесных конструкций. Таннер присвистнул.
- Впечатлили крысы? - усмехнулся Имриди, прежде чем последовать за мальчишкой по одному из подвесных мостков.
Петлять по этому лабиринту пришлось недолго, но лишь отдавая должное провожатому, который, похоже, если и не родился здесь, то уж точно вырос. Не прошло и десяти минут, как они оказались на месте.
- Чёрный барон, мистер Хэйз, уже пятнадцать лет кормит червей, - хрипловатый голос Хана наполнил собой помещение. - Благодарю за приглашение и ваше гостеприимство.
Он окинул взглядом присутствующих. Кивнул Оскару. Задержал взгляд поверх его плеча, заметив, что к ним идёт кто-то ещё под «конвоем» из местных «крысят». Чуть выгнул бровь, признав в новоприбывшем нового хозяина моря Сол. Любопытная собиралась компания.
Хозяин встречи пригласил их в свой дом. Подав знак своим людям оставаться на месте, Хан вошёл в гостеприимно раскрытые двери.

Где он только не был за последние год. Нога чародея ступала не только по запретным библиотекам Черного шпиля или Крессалита. Видал он и частные коллекции со всех уголков Империи, слышал знания тех, о ком не принято вспоминать в приличном обществе. Истоптанный песок Башнарима на рассвете сменится барханами, забывая о том, кто именно спускался в самые глубины разрушенных построек и заброшенных храмов.
Адам знал больше, чем говорил. Забывал, вспоминал, качал головой на заданные вопросы, ответ на которые вспомнит хорошо после или никогда не вспоминая лиц говоривших. Только существовали основы, без которых хрупкое сознание чародея расплывалось на нити.
Агния была из таких. Ландау не смотрит по сторонам, вышагивая позади княгини Зорич, даже не глядя перед собой. Он слышал и без оглядки того шелест наблюдения, неизменно докладывающие вальгравийскому барону о перемещении гостей по Нижнему городу. Среди голосов уличных торговцев, которым дали возможность жить под благосклонной рукой главы воров среди отбросов, слышал ругань и сплетни с Верхов. Среди вещиц на грязных тряпках и самодельных прилавках можно было найти сокровища за бесценок, - будь то южные осколки артефактов, старые книги или украшения из далеких стран.
Он не смотрит, когда над ними прокатывается гудение, - работает мощная механика, - венец маготехники и ученых умов Империи, калибрующая уровень воды к спуску с верфи нового корабля имперской семьи.
Ведь жизнь со смертью императора не остановилась, но дрожание среди народа усиливалось с каждым днем. Церковь хваталась крепче за власть, затягивая поводья, а показательные казни лишь запугивали население, тая в стенах жилищ шепотки о крахе всего привычного мира.
Адам чувствовал с излишним больше, чем хотел бы. Он ведет вниманием вдоль худого профиля Агнии, остановившейся перед ним около входа в покосившийся от влаги дом. Кажется, он когда-то принадлежал строителям глубинных уровней в далекие годы, когда еще правил Грегор, и являлся частью целых несущих колонн, уходящих в высь над ними.
Там, где далеко искрило солнце.
Здесь же царил смрад, плесень и гул металла.
В доме Галена Хейза меньше несет соленым воздухом. Горят свечи, подрагивающие от тревожных перемещений внутри. Адам неосознанно опустит руку на заплечную сумку, в которой покоилась золотистая металлическая сфера, будто бы готовился к нападению. Напряжение тела было свойственно чародею и тот лишь отклонился прочь от общей аудиенции, замирая там же, у стены в большой комнате с неровным столом, покрытым царапинами и поплывшим лаком, пока представители власти теневого мира располагались за ним. Только хозяин оставался на ногах, - ведь они еще не все собрались здесь.
В бородатом профиле он угадал Оскара, главный мудак на всем юго-востоке, подмял под себя большинство торговых путей и без его ведома ни одно зернышко не окажется на поставке в другие страны. Контролирует не только списанных из армии вояк, предлагая им лучшие, чем у Империи, условия сотрудничества, но и аванпосты, платя из своего кармана за закрытые глаза.
Высокий гибкий профиль выдавал господина Хейза, прославившегося беспрецедентными кражами из имперской казны, по слухам, без сообщников или сложных артефактов. Народ, из тех, кто в теме, предполагал, что он некогда принадлежал «Солнечному щиту», поэтому так хорошо знал о расположении тайных ходов и этажей Имперского замка в Соларуме.
Адам дрогнет ресницами в момент, когда внимание хозяина встречи скользнет по нему.
Лишь с сомнением, и только после слов о Черном Бароне колдун признает в высоком крупном мужчине Ауэрхана, заметно показательно игнорирующего любые манеры. Пират начал свою историю раньше, чем сам Ландау оказался в Империи, но слухами о нем полнится Калимар.
Похожий на него, обветренный солью, на первый взгляд, более молодой мужчина, кажется, восходящая звезда моря Лун. Исчез после встречи с префектом на западе Империи, но, по слухам, сумел сбежать. Адам качнется телом, вновь прикладываясь спиной к стене, будто это могло успокоить параноидальную натуру чародея.
Еще одна фигура замерла на отдалении, ведомая под руку более крупной фигурой.

Подпись автора

♫

[indent] Сухой фиолетовый бархат резко контрастирует с сыростью подземелий снаружи. В комнате пахнет воском, травами и чем-то приторным - навязчивой роскошью, впрочем, без претензий на тронную помпезность. Теплый свет тонет в матовом дереве круглого стола. Все здесь говорит об одном: это логово человека, который не кичится силой, но открыто ею распоряжается.

Гален стоит, пока другие рассаживаются по местам.
Агния и ее спутник входят предпоследними.

И действительно - письма получили все, но только она могла позволить себе появиться с идиотской уверенностью дивы. Казалось, любой вежливый жест воспринимался той доказательством собственной исключительности. Забавно, учитывая, что приглашение баронессе пришло даже не с почерком или именем барона Вальгравии.

Гален вскидывает брови и чуть наклоняет голову на бок.

[indent] - Леди Агния. А вас-то кто сюда пригласил?

Острая пауза повисает неловкостью. Ошибка помощника? Не тот получатель? Намеренная издевка? Гален ведет игру, пока что понятную только ему одному.

[indent] - Даю полмиллиона человеку, который перережет ей глотку. - объявляет небрежным тоном, которым сообщают цену на мешок зерна.

Никакой злости или горячей агрессии, всего лишь планомерная холодная травля. Каждый в помещении отныне знает, что тени Драская и Вальгравии враждуют. Каждый понимает - хозяин дома в дальнейших переговорах дает карт-бланш втаптывать "звездочку" в грязь.

А затем вор над ворами непринужденно улыбается, резко меняя атмосферу вновь.

[indent] - Шутка.

Он указывает леди жестом на одно из двух свободных мест за столом - худшее из всех. Дальнее и узкое - в тени колонны, где спинка впивается в неровный каменный выступ.

[indent] - Присаживайтесь, там отличный обзор.

Не вежливость, но финальный штрих и отметка, гласящие "отныне твое место там, где я скажу". Точно в противовес, на пальце Агнии сверкает кольцо - то самое, что она украла из дома в Ксилисе, пока горели конюшни и виноградники. Гален не реагирует, но запоминает и оценивает. Тем временем к столу подходит служанка и наполняет кубки густым кроваво-красным напитком.

[indent] - Ксилисское полусладкое, - объявляет он и садится, - В связи с некоторыми событиями... вскоре это вино станет редкостью.

Не уточняет, потому что многие и так уже успели все заметить и додумать.

[indent] - Так что в конце вечера позвольте подарить каждому по бутылке. Я настаиваю.

Где-то в коридоре слышатся шаги опоздавшей: последней на их праздник жизни присоединяется Уна Иллери. Барон лишь коротко кивает в ответ на чужое извинение, а служанка провожает гостью к месту. Тем временем взгляд его скользит вдоль лиц, что станут узлами будущих договоренностей. Теперь, когда княжества оградились от остального мира, рынок, который кормил Нерет-Дуар годами, нужно было компенсировать и собирать заново.

[indent] Суша принадлежала Оскару. Необходимый участок воды - калимарским пиратам. Две артерии, без которых не удастся построить наркотрафик. Союзники не обязаны нравиться. Им достаточно договориться о взаимной выгоде. Гален сложил руки на груди и смолк, не начиная, позволяя открыть совет тому, кто был старше и уважаемей. Не потому что видел в нем лидера, а потому что доброжелательность ныне - прямая обязанность правителя Нижнего города.

Пусть первым говорит тот, кто любит рыть норы.

Отредактировано Andri Aarne (2025-11-14 19:09:50)

[indent] Гален старается слушать Оскара молча. Поначалу даже внимательно.

Шутка его, грубоватая и острая, ложится на стол, словно кто-то громко вывалил мешок с камнями. Не первый год их знакомства доказывал, что порой реакции лидера наемников удивительно предсказуемы, если дело не касалось тактики и владения мечом. Сместившая же предшественника Агния продолжает напоминать, что некоторым до сих пор недостает щелчка по носу. И Гален не спорит с направлением этой едкой атмосферы: в стенах его дома баронесса и сама делает достаточно, чтобы выглядеть мишенью для насмешек. В конце концов старикан прекрасно умел пинать в уже открытую дверь, и иногда это даже... удобно.

[indent] - Оскудеет? Я бы не переоценивал масштаб события.

Тихие смешки прокатываются по залу, и Гален коротко ловит взгляд женщины в дальней его части - с таким подписывают только смертный приговор. Что ж, это взаимно. Когда-то вор был Щитом, и кое-кому придется постараться, чтобы пробить его защиту. И все же он решает ненадолго забыть о требующей выхода мести. Ныне все его внимание вновь обращено к Оскару.

Как обычно, что-то идет не так, и барон сворачивает в сторону эпоса про границы и падение трона. Гален тяжело вздыхает, а улыбка плывет, как теплый воск. Он подается вперед, сводит брови у переносицы и ставит локоть на стол. Ладонью подпирает щеку - сперва твердо, но с каждым следующим словом рука движется все выше.

... Империя трещит...
Ладонь прикрывает уже один глаз.

... Старая карга...
Накрывает оба.

... Из стали и крови...
Пальцы медленно съезжают вниз, оставляя на лице след долгой, терпеливой выдержки.

Гален любит власть и влияние, те самые точки контроля, за которые дернешь - и люди шевельнутся по твоей воле. Но дележка рассыпающейся Империи? Нестабильность грозит крахом не только трону. Амбиции - это благо, но и болезнь. Гильдия воров Нерет-Дуара привыкла действовать из тени. Речи о стали и крови он однажды уже слышал. От другого старика, что, по слухам, к концу жизни начал путать величие с бессмертием.

[indent] Барон Вальгравии откидывается на спинку стула и впервые за речь Дювале едва заметно усмехается. По старому опыту решает, что пламенные монологи лучше просто переждать. Новость о гарнизонах и проходах звучит как музыка для того, чьи поставки задыхаются под запертыми границами. Если лазейки действительно удастся создать, Нижний город вздохнет, а его кошелек - не потеряет лишние миллионы.

[indent] - Оскар, - произносит мягче и тише, чем раньше, - когда закончишь вдохновлять молодежь, задержись. Нам есть, что обсудить насчет караванов и... - короткий взгляд на потолок, - ... крови.

Отредактировано Andri Aarne (2025-11-14 19:09:39)

[indent]Суровый мужской кружок разбавляют дамы. Об одной из них Салар был наслышан, другую видел впервые. Взгляд скользит по фигурам только, чтобы запомнить лица. Без оценки, без любопытства, но и без скуки. За пределами внимания пирата остаётся мужчина, пришедший вместе с баронессой криминального мира Драская, желающий быть незаметным. Ему это удается.
[indent]Итак, все всборе.
[indent]Задает тон их скромному собранию обмен шутками, если подобное так можно называть. В каждой шутке лишь доля шутки - правило равнозначное в разговорах, как обычных людей, так и запачканных по горло в нелегальщине, разбое и крови. Для последних такое, как черная метка, избавиться от которой стоит огромных, небывалых усилий и ресурсов. В тоже время угрозы и остроты прекрасное дополнение к вину, раскрывают букет с новой стороны, играя нотками затаенной ненависти, мести и острого желания разорвать на месте, что трепещет на кончиках пальцев. Если бы зултарский пират разбирался в изысканных напитках, определил этот именно так.
[indent]Одним глотком Салар смачивает горло, закидывая локоть на спинку кресла, вытягивая ноги под столом. Вальяжно? Да, но так удобнее слушать речи о трещащей по швам империи, о далеком ощетинивщимся Йортунне, старухе в маразме и прочей политической повестке, которой полнились таверны Гронда, да и любого большого города. Политика - то еще болото, в котором легко увязнуть, поддавшись амбициям, но не оценив трезво свои возможности. Если Дювале, этот умудренный сединами старый вояка, правильно взвешивал свои возможности и влияние, рисуя красочные перспективы, то хорошо. Пусть разглагольствует дальше.
[indent]Для любителя морского бриза и бескрайних водных просторов суша второстепенна. Всего лишь место, где можно пополнить запасы рома и вяленого мяса или награбить пару мешков драгоценных безделушек, да оставить пепелище на память. Море - вот, что имеет значение, когда весь мир катится к чертям. Быстрые волны, попутный ветер, призрачное ощущение свободы.
[indent]- Господа, - уверенно врезается в увлекательную беседу, перетягивая внимание на себя. - Оскар, Гален, - размеренными штрихами обозначает свои интересы в данном обществе. - Я бы хотел присоединиться к вашей беседе позже. Есть, что предложить... - очередной глоток вина, бокал кроваво-красного с едва слышным звоном становится на стол. - к крови и караванам или вместо них.
[indent]Только сухой набросок, который он не прочь показать остальным. Полная картина укрыта в глубинах воображения кучерявой головы, расписанная ярко-желтым, как калимарское солнце на закате, с бурыми мазками, подобными засохшей крови на поле битвы и где-то там темно-синие разводы, украшенные барашками морской пены. Живопись далеко не самое любимое искусство Салара (чтобы он в нем понимал), но он бы посмотрел на это полотно вживую. Пиратские интересы прозаичны высокого искусства, но в них гораздо большее. Например, крупная рыба моря Ук-Нар, на которою можно порыбачить на досуге и прочие богатство западных широт. Кит не любил Калимар, но еще больше не любил конкуренцию, особенно бескомпромиссную и несгибаемую. Сразу хочется сломать.

Отредактировано Salar Keat (2025-11-15 10:00:14)

Подпись автора

не нащупывать... верность... под парусиною

Пальцы в перчатках придерживают ножку кубка с вином, но поднимать его она не стала. Лишь поглаживала, будто кожу любовника. В этом помещении любое искушение могло оказаться ловушкой, потому и пробовать вино она не спешила. В делах подобных предпочитала трезвый ум и ясную память. А потому наблюдала, как всегда внимательно, отмечая каждый взгляд, каждую паузу и ухмылку на лице. Вальтер за ее спиной также следил за всем происходящим, ведь позже им предстояло это обсудить.
Монолог старого волка отчасти был предсказуемым, но Уна слышала в нем другое. Каждое его слово было товаром для нее. Товаром, который она могла бы упаковать и продать в нужные уши в Соларуме, Светолесье или даже Йортунне. Но сейчас в этом не было необходимости. Хаос, который сеял Оскар, был для нее питательной средой. В панике и неразберихе информация дорожала в геометрической прогрессии, а получать новую становилось еще легче.
Окидывая взглядом собравшихся, она на мгновение отмечает облегчение на лице Галена. Он хотел предсказуемого потока золота в свой карман, а через закрытые границы это становилось проблемой, в то время как Оскар эту проблему решал. Так они и работали, пользуясь выгодами, которые могут получить друг от друга.
Молчание калимарского губернатора было красноречивее любых слов. Уна с ним не пересекалась, но знала, что Оскар давно ведет с ним свои дела, и ведет довольно успешно. И раз он доверял ему, то не было причин считать, что он может устроить что-то неладное. Казалось, что его интересовала не империя, а конкретная прибыль здесь и сейчас, как и таких как Уна. С ним можно было иметь дело.
Молодой пират, в отличие от барона, говорил. И слова его заставили ее внутренне насторожиться. За закрытыми дверьми должны были вестись разговоры, которые могут повлиять на многое, и ей бы следовало туда попасть. Но эту карту она разыграет позже.
Фигура же за дальней колонной… Уна обращает внимание, как та подается вперед, а после отклоняется обратно. Создает впечатление человека, которому сказать нечего.
Девушка улыбается.
— Корабль только пошел ко дну, — голос ее звучит тихо и вкрадчиво, — а вы не задумываетесь какие акулы еще ждут его краха, чтобы растерзать команду и запасы.
Она улыбается, но на мгновение замолкает, словно обдумывая, стоит ли произносить следующие слова.
— Вы уверены, что ваши… люди… также надежны, как ваше золото, господин Дювале? — Она чуть склоняет голову в сторону Оскара, произносит фамилию голосом грудным, как говорит с лучшими клиентами. — Говорят, один из них недавно приобрел в столице… недвижимость. Странная трата для человека, чья профессия предполагает жизнь в седле, а не в позолоченных покоях.
Улыбка на лице девушки мягкая, но предостерегающая. Она знает больше, чем о ней думают и может найти гнилое звено даже в самой отлаженной системе. В случае с Оскаром, она не была уверена что это так, но слух существовал, а ее пташки еще не успели его проверить. Да и порой… куда важнее не то, что есть на самом деле, а то, во что верят большинство.
— Что касается нового порядка… мне всегда казалось, что самая прочная власть держится не на страхе перед силой физической, а на знании чужих слабостей. Сталь может сломаться, а знание — никогда, — взгляд из под пушистых ресниц направлен на Оскара, его тайны она знает тоже, и в этом ее сила, — я предлагаю не делить шкуру не убитого дракона, а… получше его изучить. Узнать, где чешуя самая мягкая. И кому из свиты можно… шепнуть пару ласковых слов на ушко.
Пальцы хозяйки борделя по-прежнему поглаживают ножку кубка, что стоит перед ней, но теперь она замолкает. Ее могут не считать опасной, но с информацией считаться придется.

Подпись автора

by сурикат

[indent] Гален слушает Уну с уважением к тому, как аккуратно она выбирает слова. Приятно, когда в комнате звучит хоть что-то умное.

[indent] В отличие от...

Взгляд скользит в сторону колонны - туда, где Агния все еще жалась к своему "почетному" месту, будто и правда цеплялась за край стола, чтобы не съехать на пол. Продолжает изо всех сил делает вид, что ей плевать, и только сильнее подчеркивает, насколько не. Бедняжка, она так упивалась своими мечтами о его коленях и мыслями о маленькой победе в Ксилисе, что даже не заметила, как подозрительно просто получилось пробраться внутрь.

Впрочем, пускай и дальше продолжает молчать и наглаживать клинок, пока взрослые дяди решают вопросы посерьезнее.

[indent] Гален слушает Оскара до конца - не перебивая и не ухмыляясь, просто выжидая, пока тот произнесет все фантастичные сны, которыми решил поделиться. Когда наступает тишина, он поднимает взгляд, слегка придвигая вино ближе - жест плавный и расслабленный, но в нем чувствуется точность хищного паука, который выбирает момент для удара.

[indent] - Оскар, - обращается почти мягко, - возможно, ты забыл? Я не подчиняюсь. Я приношу выгоду.

Он скупо проводит пальцем по краю бокала.

[indent] - Давайте начнем с того, что умеем оба.

Короткая пауза не кажется театральной.

[indent] - Ты можешь купить гарнизоны. Захватить наземную логистику. Сломать чужие дома. Но паутину воров и наркоторговли невозможно контролировать никому, кроме того, кто ее создавал. А создавал ее - я. Так что если тебе нужна система, которой можно командовать, - создавай легионы. Но река золота разольется только там, где я разрешаю ей течь.

Ни Агния, ни Оскар, ни кто-либо за столом не знали, что главные козыри Галена спрятаны не на виду среди виноградников и роскоши, а в месте, о существовании которого известно только троим, один из которых давно уже сгнил в могиле. Говорят, в мире не так уж много действительно неприступных комнат. Первая из них - мечта каждого вора - звалась личным хранилищем императора.
И он обокрал его давным-давно.

Кому как не лидеру гильдии понимать, как построить нечто действительно надежное? Вылепляя из канализаций бедняков будущий дом для черного рынка и темных личностей, Гален позаботился о том, чтобы его собственное жилище стало сердцем Нерет-Дуара. Но пульсировало и разгоняло кровь вовсе не оно.

Неизвестное в темноте, куда нет доступа случайно или намеренно. Сокрытое так глубоко, что кажется спуском в пропасть. Оно спрятано сотнями охранных печатей и сложными замками с массивной железной дверью, заполненной шестеренками. Место, где лежат не игрушки или раритет, но держится мистическая власть и сила йортуннского бога, благодаря которой Гален позволяет себе вальяжно пить вино, несмотря на угрозу старого знакомого.

[indent] - Воры не подчиняются системе, но я могу сделать твою богатой. И это, насколько я понял пламенные речи, интересует тебя даже больше, чем власть.

Его взгляд вновь невольно скользит к Уне.
Ни Оскар или самодовольная Агния, а именно она могла бы стать опасной для него и его секретам в будущем.
Ведь в мире есть еще один человек, который хранит тайну опасного паука.

харизма
[dice=38720-1:20]

Отредактировано Andri Aarne (2025-11-18 11:58:10)

Услышав тихий, томный голос, Хан перевел взгляд на еще одну женщину в их “дружной” компании, и уголки его губ дрогнули в улыбке. Они с этой пташкой не были знакомы лично, но вот заочно успели посотрудничать, о чем, правда, леди Уна не догадывалась, полагая, что некоторые тайны губернатора Бакареша стали ей известны исключительно по болтливости его подчинённого. Идеальное прикрытие, хоть и рискованное. Но Ауэрхан не сделал бы этого шага, не будь он уверен, что справится с возможными последствиями, а выгода оправдывает риски.
Теперь же, глядя на то, как эта чертовка играет с Оскаром, демонстрируя ему, а заодно и всем присутствующим, ту власть, которую она имела благодаря знанию их секретов, Хан был готов поспорить, что если Уне о ком-то в этой комнате еще не известно что-то такое, за что иные готовы будут щедро платить хоть монетой, хоть другими знаниями, то это упущение мисс Иллери очень скоро исправит. Смазливая внешность, видимая хрупкость и этот томный взгляд в сочетании с соблазнительными интонациями в голосе придавали ей сходство с кошкой, что готова выпустить коготки, едва только мышки зазеваются. Она была опасна, и это неплохо для женщины, вынужденной жить в мире жестоких и жадных мужчин. Она была полезна ровно в той же степени, что и опасна. “Клинок”, - промелькнуло у Хана в голове. Вот на кого Уна была похожа более всего. Стальной клинок, который может защитить тебя, но может и убить, ведь стали все равно.
И все же, Оскар был прав, преданность нельзя купить. Ее можно лишь завоевать, заслужить, доказав, что ты достоин. Единственная плата, которую принимает преданность, - преданность взамен. Люди, что ждали Хана за дверью, в этом городе, на корабле и там, по другую сторону полуострова Лун, были ему преданны. Но прежде губернатору пришлось доказать, что он стоит этого собственной верностью им, их интересам, их нуждам. И здесь он тоже представлял их интересы, а не только свои собственные. Так и решение он будет принимать за них за всех лишь потому, что они доверили ему решать.
Ауэрхан слушал предложение Дювале со всей внимательностью, хоть внешне и выглядел расслабленным и, пожалуй, даже скучающим. Не сказать, чтобы мысли Оскара были ему в новинку. Они уже несколько лет вели совместные дела и не раз встречались лично, а за кувшином доброго калимарского рома чего только не услышишь. Так что, пусть само предложение и звучало для Имриди ново, его амбициозные интонации он слышал в речах старика уже давно. Так давно, что успел обдумать возможные перспективы и риски. Признаться, рисков, на его взгляд, было несколько больше, чем хотелось бы, но и куш, что они могли сорвать в случае успеха, представлялся весьма заманчивым. Поэтому, когда Оскар озвучивает то, что выбор должен быть сделан здесь и сейчас, Хан понимающе улыбается. Его ответ готов давно, но он не спешит его озвучивать, тем более, что старик сам торопит с ответом других.
Ответную речь Хэйза, его торговлю с щепоткой угрозы, Имриди выслушал с все тем же скучающим выражением на лице. Паук, что хвастается паутиной. Такой, как он, и не мог бы просто уступить кому-то лидирующую роль. Нет, Гелен привык быть первым. Королем над крысами и пауками в своей “золотой” паутине, в центре которой они теперь все находились.
Но если слова Хэйза вызывали в Ауэрхане толику понимания, а положение гостя в его доме призывало самого губернатора быть если не учтивым, то хотя бы сдержанным, то заносчивость щенка с моря Сол ни к чему подобному не обязывала. Мальчишка, что лишь недавно и лишь по удачному стечению обстоятельств стал из себя представлять хоть сколько-то важную персону, с которой такие, как Дювале, Хэйз и сам Имриди прежде бы и не заговорили, не то, что сесть за одним столом, уже торговал громкими обещаниями... откровенно бросая ему вызов? Ауэрхан не мог не понять намеков, произнесенных наглецом, и будь обстоятельства иными, Салар уже бы харкал кровью у ног Шэхзэда. Но теперь Хан позволяет себе один лишь взгляд, чувствуя, как на фоне его спокойствия из глубины поднимается нечто иное. Нечто, что не знает жалости, не ведает пощады. Он буквально слышит, как звякают и натягиваются цепи, что сковывают зверя внутри него.
Силой воли Хан отводит взгляд, и в тот же миг звено цепи лопается... Нет, это не металл. Стекло. Бокал вина, что стоит рядом с Саларом, разлетается вдребезги, разбрызгивая осколки и бардовое, столь похожее на густую кровь, ксилисское полусладкое. Вино разливается по полированной поверхности стола, капает на пол, образуя у ног Кита темную лужицу.
- Это у тебя-то надежные корабли? - голос Хана, вопреки случившемуся, звучит насмешливо. Зверь все еще на цепи. И он спокоен. - У капитана, от которого, говорят, собственный корабль удирает? Осторожнее, Оскар, как бы не пришлось потом искать доверенный ему груз по всем трем морям.
Поднявшись, Имриди сделал шаг в сторону партнера, встречаясь с ним взглядом. Они многое знали друг о друге. Куда больше, чем все в этой комнате. Речь не шла о дружбе, хотя если уж эти двое собирались для кутежа, то делали это с размахом и по-дружески. Но там, где есть дело, дружба вторична. Куда важнее надежность.
И еще одна вещь: серьезные дела обычно проводятся тихо. Кому как не Оскару знать об этом.
- Мы не первый год знаем друг друга, Дювале, - нарушает Хан собственное молчание. - И до этого момента у нас не было причин сомневаться в выгоде нашего союза, как и в его надежности. Теперь же, как я понимаю, ты предлагаешь идти не рядом с тобой, а за тобой. Ты прав, в шторм у руля может быть лишь один капитан. Но капитан, сколь бы умелым он ни был, ничто без надежной команды. А теперь скажи мне, Оскар, многих ты можешь назвать надежными в этом зале?.. - он делает паузу, давая партнеру взвесить его слова. - Думается мне, что нет. Ты стремишься к звездам, друг мой, но рискуешь свалиться в зловонную трясину.
Имриди сделал еще шаг, оказавшись с Дювале почти вплотную.
- Позволь мне стать тем, кто не даст тебе упасть, - произносит Хан тихо, так, чтобы слышать его мог лишь барон. И добавляет уже громче, отступая: - Наше сотрудничество всегда было взаимовыгодным. Надеюсь, оно останется таким и впредь.

[dice=15488-1:20]

[dice=15488-1:20]

Взгляды присутствующих, которые они кидали в ее сторону были разными, но Уна знала — никто в этой комнате не может скинуть ее со счетов. Каждый из них либо уважал, либо опасался, либо понимал, что им будет полезно сотрудничество с ней. Некоторым из этих мужчин было что ей предложить, а ей было что дать им взамен. О всех из них она знала то, что у нее легко бы купили, но пока хранила это лишь в своей голове. И даже не смотря на то, что Оскар признался на счет капитана Элрика, он одновременно продемонстрировал этим и контроль над ситуацией, и верность ее сведений.
Она наблюдает за тем, как Оскар, этот старый буйвол, пытается поставить всю стаю хищников в стойло настороженно. Лицо, прикрытое вуалью, не выражает ничего, пальцы все также неспешно водят по ножке кубка, но внутри она напрягается. Девушка слушает слова каждого внимательно, словно пытаясь в них найти то, что может быть полезно ей. Но все они полезны одинаково, с их помощью она дополняет портреты каждого присутствующего в комнате, делает о них собственные выводы.
И тогда случается нечто, от чего у нее на мгновение перехватывает дыхание, а Вальтер, стоящий позади нее, делает шаг ближе к ней. Уна приподнимает руку в жесте, останавливающем его. Алое вино растекается по полу, и девушка с вниманием рассматривает произошедшую сцену. Этот дом, эти стены — логово Галена, и никому нельзя нарушать его законы. Правило простое, но никто из баронов правил не терпит.
— Леди Агния! — Под вуалью она изящно изгибает бровь, когда Гален заканчивает говорить. Губы ее трогает легкая, почти сочувственная улыбка.
— Мистер Хэйз, — голос ее звучит мягко и ясно, заполняя паузу, — кажется вы меня с кем-то перепутали. Бывает. В таком напряженном обществе легко забыть, кто есть кто. Особенно когда некоторые из нас предпочитают оставаться... в тени.
Она проводит взглядом в сторону колонны, где так и не может разглядеть высокую и худую фигуру достаточно, чтобы понять кто перед ней. На Адама она не смотрит предусмотрительно.
Иллери вновь возвращает все свое внимание Оскару, и выражение ее лица становится серьезным, вся игривость исчезает.
— Господин Дювале, — голос ее все еще звучит вкрадчиво, но теперь в нем чувствуется больше силы, — вы правы в одном. Рулевой — один. Но даже самый искусный капитан слеп без того, кто стоит на мачте и смотрит вдаль, предупреждая о подводных камнях, рифах и бурях. Без того, кто видит не только то, что лежит на поверхности, но и скрытое в глубине. Я не оружие, Оскар, — она произносит слова мягко, — Я — зрение, слух. Я — та, кто слышит шепот врагов еще до того, как они закричат. Вы можете сокрушить всех силой, но кто предупредит вас о купленном офицере, что завтра повернет оружие ваших солдат против вас самого? Вы можете купить лояльность золотом, а я — узнать, кому платит ваш враг, чтобы перекупить ее обратно.
Она делает паузу, опускает глаза на кубок с вином, обводит всех присутствующих взглядом, а затем вновь возвращает все свое внимание к старому вояке.
— Я готова быть вашим штурманом. Независимым, но бесценным. Снабжать сведениями, которые позволят вашей силе обрушиваться точно в цель. Моя сеть поможет в этом, но на условиях партнерства, — взгляд ее становится твердым и не допускающим возражений. — Мне не нужна равная доля, мы с вами договоримся легко. Но вы продолжите уважать мою сферу влияния и гарантируете, что моя независимость останется неприкосновенной. Взамен вы получите союзника, который будет видеть угрозы далеко за горизонтом. Отказавшись… — она чуть склоняет голову, — … вы будете сражаться в потемках, рано или поздно споткнувшись о то, что я могла бы осветить с легкостью.
Завершая речь, Уна смотрит прямо на Оскара.

[dice=11616-1:20]

Отредактировано Una Illeri (2025-11-23 19:39:47)

Подпись автора

by сурикат

Хладнокровие Милославской было подкреплено тем, что нёс на себе Адам. Именно поэтому она снисходительно наблюдала за тщетными попытками Галена Хэйза задеть её. Она понимала, что любые его угрозы воспринимаются некоторыми буквально, но страха не было. Ей и так некуда было больше вешать новые мишени, каждому криминальному владыке она перешла дорогу. Ну практически каждому, были в их кругу те, с кем ещё не удавалось пересечься.
Леди Агния криво ухмыльнулась, слушая речи Дювале. Речи старого вояки оказали неизгладимое впечатление на остальных, княжна же ждала, когда это будет. Возможно, её сеть информаторов была не такой обширной как у Иллери, но даже по тем слухам, которые доходили до женщины, можно было собрать достаточный образ Оскара и его деятельности.
Ей всё больше нравилось находиться в тени, господа не стеснялись показывать свои истинные лица. Она видела возмущение на лице Хэйза, как будто тому указали не просто на место, а ещё и портки стянули, видела как у Дювале незначительно, но сползает уверенность с лица с каждым новым словом того, кто высказывался за сохранение партнерства. Но главным сюрпризом был Имриди.
«Дикая магия. И если Кит не отреагировал, значит, носитель один. Удачно, очень удачно.»
На очередную попытку задеть Милославская не реагировала, но как будто бы песочные часы пребывания на этом собрании у неё закончили свой счёт. Она выслушала достаточно, в особенности ей понравились слова Иллери. Она не ожидала того, что кто-то из них решит присоединиться к ней, потому что Милославская действовала более тонко, не афишируя свои дела с таким бахвальством, как это делают мужчины. Да и вполне логично Уне оказаться более благосклонной мужчинам, они всё же основные клиенты.
Агния поднимает руку, подзывая Адама. Она знает, что тот внимательно следит за всем, что происходит и не упустит момент, когда он ей будет нужен. Милославской не нужна была абсолютная тишина, она знает, что в любом случае внимание к ней будет приковано тогда, когда всё начнёт разворачиваться.
Ландау выложил перед ней сферу и сделал шаг назад. Возможно, за время работы с Адамом Милославская зарядилась сумасшествием, а может это всегда было в ней. Сейчас она ставила на карту всё, и была готова к тому, что придётся использовать этот артефакт. Перстень, как гордое знамя надетый на левую руку, потеплел от соприкосновения со сферой. Женщина ощущала, как вибрация кольца на руке отдавалась в унисон в сфере. Её каждый раз завораживал процесс раскрытия и стабилизации ядра. Всё же исследовательская натура княжны не давала забыть о себе, даже когда она творила тёмные дела.
Адам идеально объяснил несведущим членам их собрания, что же с собой Милославская принесла.
-А теперь, - едва Адам замолчал Агния взяла слово,- когда вы вспомнили, что со мной шутить не стоит, приступим ко взрослым разговорам. И да, Ауэрхан, в твоих же интересах сохранять спокойствие или покинуть этот дом,- Милославская многозначительно перевела взгляд на сферу.
Женщина подняла взгляд и посмотрела каждому взгляда открыто, с вызовом, она знала, что сфера, стоящая перед ней не просто разогнала тени на том месте, где она сидела, она сделала центром внимания каждого. Немного театральности ей нравилось.
-Галлен, ты забыл как я оказалась среди вас? Ты забыл Райнера Маттео? Ты забыл, что произошло с ним и с его домом,- на последнее слова она специально сделала акцент,- Оскар, покупка лояльности золотом ничего не значит. Рано или поздно ресурс закончится, и что делать дальше? Я получаю её даром, потому что те, кто со мной, знают, что моя милость стоит дороже любой монеты.
Милославская, наконец, встаёт в полный рост и продолжает:
-В доме, где завелись крысы, до них нет дела пока они сидят смирно под полом. Как только они вылезают и начинают портить запасы в открытую, их травят жесткими способами. Вы хотите быть трупами на помойке или продолжать наполнять свои карманы золотом? А ведь так и будет, если начать собирать армии и нарушать покой границ. Исполнителей, в особенности твоих, Дювале, будут хватать и отправлять для подавления восстаний в Йортунне или на границу со Светолесьем. И что тогда? Рулевой в шторм не отправляет свою команду на открытые скалы. Оскар, ты хочешь беспрекословного подчинения, но где гарантии безопасности от Империи?
Агния перевела дух, вновь окинув всех взглядом, и, наконец, произнесла:
-Моя кандидатура в качестве «рулевого» более привлекательна, мне нужна только преданность, а тех, кто мне предан, я награждаю достойно. Я беру на себя роль координатора, объединяя все направления в единую стратегию. Это не значит, что я буду вмешиваться в ваши дела — напротив, я освобожу вас от необходимости согласовывать каждый шаг друг с другом. Все ресурсы — финансовые, человеческие, информационные — будут аккумулироваться в общем фонде. При этом каждый сохранит контроль над своими активами и получит долю прибыли в соответствии с вложенными ресурсами. Мы создадим совет, где каждый сможет высказывать свои идеи и предложения. Окончательное решение буду принимать я, но только после тщательного обсуждения всех вариантов. Мы установим чёткие правила взаимодействия, исключающие конфликты интересов. Каждый будет знать свои полномочия и зону ответственности. Наша главная цель — рост и процветание всех участников. Я гарантирую прозрачность в распределении ресурсов и вознаграждений.
Агния замолчала, ожидая решения других.
[dice=25168-1:20]

Подпись автора

Loving like a lord of the underworld Luring me so pretty put me in the dirt         I knew the Devil is a woman.                от водки

Слыша голос хозяина дома у себя за спиной, Хан медленно поворачивается, переводя на него взгляд. Служанки уже суетятся подле стола, убирая осколки и вытирая вино, так похожее на кровь. Имриди ощущает напряжение, вызванное его выпадом, но каждый в этой комнате понимает, что не ответить он не мог. Мальчишка бросал ему вызов. Трусливо, потому что не в глаза, не напрямую, а так, словно его, Ауэрхана, здесь нет. Что ж, он напомнил, что он здесь и...
- Ты прав, Гален, - усмехается губернатор Бакареша, пропуская издевку Хэйза мимо ушей и чуть склоняя голову перед хозяином дома, признавая его право на установление правил. - В следующий раз я просто вырву ему язык.
На его плечо ложится рука. Голос Оскара спокоен и вкрадчив. Старый вояка за годы совместной работы успел наловчиться улавливать изменения в настроении партнера, как и говорить слова честно, без витиеватых узоров и красивых оборотов. Впрочем, если сам Хан хоть что-то понимал в том, что за человек Оскар Дювале, то мог с уверенностью сказать: они предпочитали одинаковую форму общения.
- Разумеется, Оскар, - кивает Ауэрхан, вновь садясь на свое место за столом. - Будь тебе нужны вассалы, ты говорил бы не с нами, а с теми, кто остался за дверью, дабы они перерезали нам глотки, а потом ели у тебя с рук.
Имриди откидывается на спинку кресла, на котором сидит. Его поза расслаблена, даже в чем-то вальяжна, но взгляд выдает любопытство, покуда говорит леди Уна. Эта девица сумела вызвать его интерес, а это удавалось далеко не каждому. Взгляд пирата скользит по тонкому стану Иллери, отмечая, сколь сильно она похожа на его Тири. Не внешне, хотя сходство тоже было, но манерой и умом. Уна умна, этому подтверждением были слова, что она теперь произносила. Но куда важнее было другое. Она была хитра, как сотня кошек. И так же свободолюбива. Себе на уме и в руки пойдет лишь к тому, к кому сама захочет. Ее лояльность можно было купить (на время), но вот преданность... Ауэрхан провел большим пальцем по нижней губе, переведя взгляд на Дювале, когда леди Иллери предложила ему свои условия и с нескрываемым достоинством села на свое место по левую руку от Хана.
За их столом остался последний, кто еще не высказал своего предложения. Вернее, последняя. Та, которую усадили в самый дальний и темный угол. Та, за чье перерезанное горло Хэйз то ли в шутку (как сам заявил), то ли всерьез предлагал полмиллиона. Но вместо нее вперед выступает мальчишка, до этого стоявший безмолвно и лишь зыркавший на всех совиными, почти не мигающими глазами. Он вынимает и ставит на стол предмет сферической формы и, поясняя свои действия, а также и принцип действия устройства, приводит артефакт в движение.
Наблюдая столь неприкрытое использование магии в данной комнате, Ауэрхан уже хотел бросить насмешливый взгляд на Галена. С его губ так и рвались слова о том, что хозяин дома вроде бы говорил что-то о правилах, может быть, скажет еще раз, но внезапное ощущение отвлекает Хана. И это не дикая магия, хотя и она настороженно поднимает голову, чувствуя одновременно и опасность, и словно бы узнавая энергию устройства. Но это ощущение ему знакомо, а вот тепло и легкая вибрация перстня на указательном пальце правой руки - воистину что-то новенькое.
Сжав руку в кулак, Имриди переключает свое внимание на перстень, вглядываясь в черноту родонита, словно ожидая увидеть в его глубине ответы. А может, что тот вспыхнет у него на пальце? Впрочем, тепло в жар не превращалось.
- Что ты можешь знать о моих интересах, девка, - рыкнул губернатор Бакареша, переводя взгляд с камня на Агнию, когда та осмелилась предложить ему уйти или сохранять спокойствие, - когда, чтобы защитить собственные, вынуждена таскать с собой мальчишку с заводной игрушкой из Башнарима?
Тепло перстня стало чуть сильнее, но теперь Ауэрхан не позволял себе обращать на это внимания. Как и на тепло в груди от дикой магии. Мальчишка Агнии сказал, что все артефакты и защитные поля, да что там, даже Искры более не работали в зоне действия сферы. Но, похоже, на него это не распространялось? Впервые с тех пор, как они существовали в симбиозе, магия напоминала ему не дикую пустынную кошку, но домашнего котенка, свернувшегося клубком в районе груди, тихо мурлыча. Странное, непривычное чувство, о котором никому, кроме Хана, знать не следовало.
А Агния меж тем говорила. И чем дольше, тем сильнее Шэхзэда тянуло рассмеяться в голос или попросить помолчать, пока взрослые дяди решают по-настоящему серьезные вопросы. Однако он не спешит, до поры выказывая свое отношение к сказанному лишь кривой ухмылкой.
- Кто бы мог подумать, что ублюдок Маттео учил своих пташек еще и чирикать, - произносит он с насмешкой, когда Агния умолкает. - Мне-то казалось, что рот у них в его присутствии всегда был занят.
Имриди слышит ответные слова Оскара, слышит в них холод и резкость. Обводит взглядом остальных, желая увидеть их реакцию на происходящее. Он ищет на их лицах испуг, решимость остаться при своем и, если потребуется, сдохнуть, но не уступить, или же раздумья о перемене.
Он поднимается первым. Его холодный, острый, как калимарская сабля, взгляд вонзается в Агнию, освещенную светом от артефакта.
- Мое время дорого. Это деньги, которые я либо зарабатываю, либо теряю. А терять я не люблю. Получив приглашение на эту встречу, я ожидал делового разговора, и он был деловым, пока ты, куколка, не открыла рот. Гален, Оскар, леди Уна, все мы здесь деловые люди. Тот, чье место ты занимаешь, тоже был деловым человеком. Да, ублюдком, но деловым ублюдком, и с ним можно было вести дела. А вот кто ты такая, я не знаю. Думаешь, явилась сюда, показала нам свою игрушку, поделилась мечтами, и мы все дружно кинемся их исполнять? Отдадим тебе свои ресурсы, чтобы ты что? Принимала окончательные решения и гарантировала “прозрачность в распределении ресурсов и вознаграждений”? Пустынные демоны! - Хан все-таки расхохотался. Но смех его оборвался резко, а лицо стало серьезным и злым. - Сжала кулак, так бей. Нет сил ударить, стаскивай штаны и берись за пяльцы, а в серьезные дела не суйся.

[indent] Когда их молчаливый совенок выкладывает на стол сферу и начинает подробно, словно по учебнику, объяснять, как именно она их всех прикончит, Гален округляет глаза. Не испуганно, но скорее оскорбленно, как если бы кто-то облапал фиолетовый бархат кресел в его гостиной грязными руками. Он даже не сразу смотрит на Агнию - сначала на бомбу, потом на колдуна - словно не веря собственным глазам. Серьезно? Вот так вот в открытую?

Пожалуй, за все эти годы он и впрямь позабыл, что такое возможно.

А потому ничего не говорит. Просто поворачивается боком к столу, игнорируя разгорающийся абсурд. Закидывает ногу на ногу, снимает с пальца потухший перстень-кондуит и начинает лениво рассматривать безжизненный камень. Должно быть, со стороны паук выглядит проигравшим и смирившимся. Он не отвечает ни на попытку Хана навязать свои правила, ни на напоминания Агнии о незавидной участи ее предшественника... На лице Галена задерживается не злость, но усталость.

Совет, который он два месяца готовил, превратился в цирк шизофреников: одна кричит "взорву", другой - "взрывай", третий роняет похабные шутки, а кто-то и вовсе собирается уйти "попить ром на корабле". Невероятно смешно, аж обхохочешься, только вот...

Над ними тысячи людей. Тысячи.
Родители, дети, женщины с рынка, старики на мостах, иностранцы в порту...
И их жизни зависели от воли кучки душевнобольных психопатов.

[indent] Гален тяжело выдыхает, глядя на бесполезный кондуит в руке. Роняет взгляд куда-то в проем двери, где уже обеспокоенно столпились подчиненные. Он подзывает служанку и что-то шепчет ей на ухо, после чего весь дом приходит в движение шагами и неразборчивыми голосами. Если где-то в Нижнем городе есть артефактологи и специалисты по защитной магии - они должны попытаться отделить это место от остального мира. Запереть Совет вместе с бомбой, если придется.

Дьявол под домом молчит. Совсем. И это напрягает лишь сильнее.

Если он не ответил на активацию сферы, значит ли это, что башнаримские технологии сильнее божественной воли?
Или он просто чего-то ждет? Приказа? Нет, он не подчиняется никому.
Нарушений правил гостеприимства? Раньше он вмешивался и при меньшем.
Значит ли молчание, что пленник подземья видит во взрыве способ своего освобождения? Или своей смерти..?

И все же больше смерти дьявола Гален боялся другого: город уничтожится полностью. Нерет-Дуар исчезнет, а вместе с ним и множество невинных. Мысль, которая, вопреки приобретенному цинизму, до сих пор режет. В минуты кризиса Солнечный Щит не забывает, кем он был. Даже если сам притворяется, что забыл. Из тяжелых раздумий его вырывает только Салар, что пытается позорно сбежать с тонущего корабля. Гален не шевелится. Его долгое молчание уже должно было бы напрячь комнату, если бы люди вокруг не увязли в собственном адреналиновом споре. Только когда пират делает шаг к выходу, паук, наконец, поднимает глаза от кольца:

[indent] - Далеко ли вы собрались, мистер Кит?

Проход преграждает крепкий охранник.

[indent] - Боюсь, вам придется остаться с нами. И в горе, и в радости.

Не добавляет "и в смерть", потому что какая-то часть его уже решила, что этого не допустит. Он снова переворачивает кольцо в руке, но на сей раз чтобы начать медленно постукивать им по столу. Ритмично и мягко, отмеряя каждое свое дальнейшее слово. Не важно, что все вокруг повскакивали, обнажая истинную натуру словами и жестами, - хозяин дома продолжает сидеть.

[indent] - Без преувеличения, ты самая безумная сука за всю мою жизнь, Агния.

Это звучит не как оскорбление, но и вряд ли как похвала.

[indent] - И именно поэтому я скажу тебе то, что ты должна знать. Над нами тысячи непричастных людей. - он наклоняет голову, но взгляд не отрывает, - И это еще не все. В Нерет-Дуаре я держу силу, которая не сравнится ни с чем, что ты видела. Ксилис - всего лишь склад безделушек по сравнению с этим. Спроси у своего мальчика с сюрпризом. Насколько я знаю, человек его способностей наверняка бы ощутил.

Не ясно, блеф ли это, но в голосе нет ни дрожи, ни желания пугать. Ему не хотелось раскрывать свои карты перед баронами и демонстрировать, что он не просто наркоторговец, но достаточно и того, что никто не знает о его сделке с дьяволом.

[indent] - Господам здесь, похоже, гораздо важнее доказать тебе что-то. Я же предлагаю остаться в живых.

Он тихо постукивает кольцом по столу - раз, другой.

[indent] - Я покажу тебе то, что прячу. И гарантирую, что после этого ты уйдешь из города целой. А ты деактивируешь эту... дрянь и вернешь мне кольцо.

В миг все в мире сужается до его диалога с Агнией. Не важно, что подумают другие.

Адам не раз задумывался о смерти, но единственное мнение, которое он принял наверняка, так это то, что он боялся и не хотел умереть. У него все еще были планы и какие-то цели. Пусть и вызывает такое стремление от такого, как Ландау, лишь почти брезгливую усмешку. Благо, что одной из не самых хороших черт характера Ландау заключалась в том, что он никого не слушал. Чародей отвел взгляд от Уны, не глядя ни на кого. Мерцание сферы казалось почти физическим, а колдун слышит запах крови так близко, словно сосуды выше нёба уже лопнули, но крови не хлынуло. Дышать внезапно стало так спокойно и легко, словно все ритуальное самозачарование плоти и крови отступило от истерзанного тела, позволяя ощутить не только секундную свободу, но и тяжесть совершенного за последние годы. Каждый надрез тупыми, раскаленными лезвиями. Каждую руну на обезображенной коже. Каждую ошибку на своем пути.
Но было еще кое-что, что проливалось сквозь проницаемый, почти стерильный купол едва ощутимым касанием вдоль обнаженных участков кожи. Терпкое, ледяное, равнодушное, что взирало, казалось бы, со всех сторон. Ожидало, раскинув свои огромные щупальца или лапы на расстояния куда более существенные, чем просто этот дом. Едва заметно встрепенувшись, Адам на глубоком вздохе кратко взглянет по сторонам, будто бы в поиске источника, чтобы после в сомнении обратиться не к столу, но к тому, что было гораздо глубже, чем они сами.
-  Плодородная почва становится кормом не только для людей и их амбиций,- уклончиво ответил на немой вопрос Адам, - Она может стать прибежищем для... нечто более голодного и... злого.
Ощущение атласной ткани на коже пропал на выдохе. Осталась лишь тяжесть собственных ран.

Подпись автора

♫