Слова племянника звучали в тишине зале, но Эйрида чувствовала недовольство своих людей, стоящих вокруг них плотным кольцом. Она знала, что каждый из присутствующих мечтал бы пролить имперскую кровь и ненавидел каждого имперца всей душой. И Скай не был исключением. Пока ярлскона видела в нем кровь от своей крови, остальные видели в нем глаза захватчика, который убил из конунга, его сыновей и забрал дочерей. Глаза того, кого они ненавидели, и ненависть эту несли через поколения. Она знала — люди ее держались лишь потому что доверяли своему правителю жизни, и раз она дала знак молчать, то они будут молчать. Даже Ульфрик, стоящий у ее плеча, лишь тяжело дышал. Власть ее была все еще непоколебима, но требовала от нее каждой частицы сил.
Когда принцесса покинула пределы Длинного дома, женщина отпустила и своих людей взмахом руки. Они поспешили удалиться, кивнув ярлсконе. В этом кивке была вся их преданность. Она знала — они будут рядом, у самых дверей, и ничего этого не изменит.
Они направились к столу, когда заговорила девушка, что до этого молчаливой тенью стояла за ее племянником. Ее голос был слишком тих и нежен для этого зала, полного железа, дерева и тихой ярости. Эйрида медленно окинула ее взглядом. Невеста Ская была хрупкой, как цветок, но в глазах ее она не встретила ни страха, ни высокомерия. Словно она пришла говорить с ней без титулов, как женщина с женщиной, как невестка с единственной живой женщиной из рода ее будущего мужа.
— Добро пожаловать в мой дом, Оливия, — произнесла Эйрида, и ее голос смягчился на полтона. — Наш край суров, здесь даже земля учит стойкости. Надеюсь, его дух не покажется тебе слишком грубым.
Сев за стол, Эйрида опустила руку на него резко, а от слов племянника лишь поджала губы. Через мгновение к ним подоспели ее люди, выставляя перед ними хмельной мед, хлеб и вяленое оленье мясо. Она дождалась, когда люди уйдут и поднесла к губам кубок с медом.
— И когда ты успел стать таким, Инглейв, — задумчиво начала она, вновь используя только то имя, которым сама нарекла его. Она не смотрела ни на племянника, ни на его невесту, взгляд ее направлен в пустоту между ними, будто там, в глубине Длинного зала, она видела его ребенком. — Когда дела политические стали важнее семейных уз? Отведайте меда, попробуйте на вкус оленя, а говори потом. Еды подобной вы не встретите в Соларуме, — она ухмыльнулась, но взгляд ее, упавший на племянника, стал другим. Она всматривалась в него, желая увидеть того мальчика, которого не хотела принимать, но к которому привязалась.
— Давай говорить всю правду, — она отставила кубок в сторону, соглашаясь с его словами, которые прозвучали еще до того как они сели за стол, — но у нас она разная. Правда Империи в том, что они не потерпят нашего отделения. Моя правда в том, что народ Йортунна не станет терпеть вечного рабства. Мы можем быть союзниками. Мы можем быть соседями. Но мы не будем подданными. — Она склонилась над столом.
Эйрида наблюдала за невесткой и племянником, сидящими напротив нее. В них было неуловимое имперское сходство, но в глазах Ская она видела и сталь Йортунна.
— Ты помнишь сказку о волке и орле? — Она продолжила, не дожидаясь его ответа, думая, что и невесте его будет интересно узнать их культуру лучше, — в те времена, когда мир был молод, в суровых землях под небом жили два владыки. В вышине, среди неприступных горных пиков обитал орел, чьи крылья затмевали солнце, а взгляд видел малую мышь в траве с высока. Он был королем неба и все, что пролегало под его крылом, считал своим. А внизу, в густых хвойных лесах, жил волк. Его вой заставлял трепетать оленя, а где он проходил росли новые травы. Он был хозяином чащи. И когда орел парил над лесом в очередной раз, он заметил волка, ведущего свою стаю на охоту. Его сила, мудрость и единство стаи впечатлили орла. Он захотел получить эту силу. И предложил волку сделку. Братство, условия которого просты: волк должен был отдать орлу своих волчат, самых сильных и смелых, чтобы жили они в гнезде орлином, под солнцем, среди скал, и кровь волчья будет править вместе с орлом. Мудрый волк отказал, сказав, что лучше умереть в снегу, зная что ты свободен, чем вечно жить на цепи из чистого золота. Орел так и не понял волка.
Ярлскона подняла взгляд на Ская.
— Мы — этот волк. Империя предлагает нам сытую неволю, и есть те, кто согласен с ней. Есть и другие, что жаждут скинуть орла с его гнезда. Я вижу другой путь. Где орел и волк делят одну гору, не поедая друг друга. Так скажи мне, Инглейв. Что Империя готова предложить Йортунну, кроме права дышать под ее присмотром? Война сожрет нас обоих, и все то, что мы пытаемся сохранить. Мы оба идем по лезвию кинжала. И мы не можем больше раскачиваться. Дойти можно, лишь подстраховывая друг друга.
Она сделала паузу, давая им осознать слова. За стенами длинного дома звучали голоса, и на мгновение лишь она прислушалась к ним.
[dice=9680-1:20]
Отредактировано Eirida Thornsey (2025-10-19 15:20:43)
- Подпись автора
[/float]
