Родственные связи

Родители, братья/сестры, кузены/кузины, дети

Материнская линия

Прадед:
Кароан Радван ✝ - маг из Калимара.

Бабушка:
Дуа Радван ✝ - маг-отшельник из Калимара.

Двоюродный дядя:
Надир Радван ✝ - маг, учитель и карабаш клана из Калимара.

Мать:
Камила Харрис ✝ - служанка из провинции Драская.

Троюродный брат:
Анвар Радван - маг из Калимара.

Отцовская линия

Бабушка:
Хельга Торвин - императрица-регент.

Отец:
Вольфганг III Торвин ✝ - 6-ой император Арионской Империи.

Единокровные братья:
- Гарольд Торвин - 7-ой император Арионской Империи;
- Скай Корбен - эмиссар;
- иные братья.

Единокровные сестры:
- Люциана Торвин - святая принцесса Империи;
- иные сестры.

Факты о персонаже

"	ветер умеет шептать Прислушайтесь. Спросите любого караванщика, путника у болот, сумасшедшего прорицателя. Он говорит, несет знакомую песнь, рассказывает о клинке, сияющем в темноте. Он чревовещает сотнями голосов: пьяницами в таверне, всю жизнь мечтавшими о приключениях; благородными дамами, увлеченными мужской доблестью; солдатами, воспитывающими в себе храбрость. Ветер дует сухим жаром, именем, повторяющимся раз за разом. Великими вещами, гениальными планами, страстями и опасностью. Он хохочет и кричит, тихо предупреждает и грозно требует. Вытаскивает на свет все то, что было скрыто во мраке. Топчет под копытами десятка лошадей, несущихся к горизонту вслед за фигурой, слепящей солнечным ореолом. Нет, этот человек и есть само Солнце, встающее на востоке и вечно стремящееся на запад.
	Чистый желтый янтарь, отражающий игривые блики. Рябь, от которой дрожит раскаленный воздух. Его присутствие разжигает кровь, его гнев подобен песчаной буре. Глаза отражают вечное лето: теплые воспоминания, минувшие и давно забытые. От голоса веет иными временами, иными местами, где каждая песчинка пропитана магией. Кажется, что сам он соткан из чистого золота, и золото это разливается позади от каждого шага. Будничное волшебство - превращение низменного в грезу. Леон живет в мире, где нет места интригам и подлостям, ведь каждый вздох может стать последним по иной причине. Он - рыжий огонь среди ночной темени, способный устроить лесной пожар или быть с легкостью потушен в зачатке. Он - веселье, самоуверенность, триумф и наивная преданность идеалам. Упрямая доблесть и верность.	"

I. Начало

[indent] Леон появился на свет под крики умирающей матери. Родильная горячка - так сказали наместнику провинции Драская, пославшему повитуху и лекаря в дом служанки. Уже через несколько часов младенец будет мирно спать под крышей дворца Гронда, а местные перешептываться о втором родителе новорожденного бастарда. Первые десять лет жизни никто не сомневается, что им стал сам Леонардо Фонтейн.

Кроме приемной семьи.

Напоминающий отца лидерскими качествами, еще в детстве Леон обнаружил себя во главе группы мальчишек, ответственных за все громкие шалости и забавы. В окружении городских беспризорников он носился по улице, воровал яблоки с рынка и возвращался домой веселый, но перепачканный с головы до ног. Сдружился с Лаурианом Фонтейном и испытал все виды дисциплинарных мер, которые только могли придумать учителя и няни, кои желали отвадить юного лорда от плохого влияния. Лишь взявшись за образование воспитанника крепкой хваткой, наместник сумел направить неуемную энергию в верное русло. Он грезил блестящей военной карьерой Леона и видел в ней удачное политическое решение, способное сблизить себя с Императором в будущем. И ставка эта сыграла: в день совершеннолетия Харрис получил статус офицера имперской армии, а уже через год служил на тогда еще неспокойных западных приграничных территориях.

Предсказуемое, но успешное будущее сверкало прямо перед глазами.

II. Пустыня

[indent] Разгар бандитизма и работорговли выпал на ранний период службы Леона. Вместе с лучшим другом по приказу военачальников он бросался в битвы, то терпя поражения, то выгрызая победы у коалиции пустынных разбойников. Вот и в день своего исчезновения, на двадцать третьем году жизни, офицер возглавлял небольшой отряд, выдвинувшийся по следу преступников в пересохшую дельту реки: у одной из дюн следы неожиданно обрывались, и Леон ошибочно не придал тому значения. Когда из-за противоположного склона на группу выскочила засада, отступать было уже поздно.

Он помнит ржание лошадей и песок из-под копыт, слепящий взор. Помнит крики солдат и Лауриана, ныне отрезанных нападавшими. Помнит удар прилетевшего в голову камня - тупую и пульсирующую боль, от которой свалился с седла. Далее его воспоминания обрывочны: он катится вниз с дюны, набивая синяки; какая-то сила разрывает пытавшегося добить его калимарца на куски; на мгновение открывает глаза ночью, лежа на носилках. Спасителями выступил клан Радванов: само племя и лично карабаш, почувствовавший в бессознательном имперце отголоски башнаримского наследия.

С этих пор и на два года он становится чужим учеником. Через испытания и борьбу усваивает жестокие уроки Калимара и дикой магии, которую обязан держать в узде, дабы не покалечить близких. Встает перед отправной точкой непредсказуемой, но славной жизни. Во многом тому помогают стычки, совместные передряги, а затем крепкая дружба с сыном карабаша.

III. Признание

[indent] Он возвращается в страну, похоронившую его, облаченный в триумф: в глазах народа не просто выживший, но победивший пустыню, взявший варварские стихии Калимара за горло, а затем подчинивший своей воле. Леон въезжает через западные врата Гронда с новыми друзьями и ловит взоры сотни зевак, выстроившихся по обе стороны дороги. Отныне он диковинка, оживший мертвец, легенда и герой.
Пусть никто и не знает о трагедии племени Радванов, они поклялись покарать виновных.

Так и происходит.

Он больше не полагается на планы командиров целиком, в экстренных ситуациях действуя в соответствии с опытом, знаниями и навыками. Одерживает крупные победы, впервые за много лет даря империи железную власть над западными границами. В течение одного лишь года ставит руководство в неловкое положение, доказывая их некомпетентность. Кульминацией становится громкий подвиг и свершенное возмездие: в битве у оазиса Ал’Сиф устраняет лидера одной из самых влиятельных банд пустыни.

По приглашению Императора офицер приезжает в столицу и встает на оба колена, преподнося трофейный меч убитого. Среди дворянства он кажется инородным и диким, как сам Калимар: в поношенной броне, с кое-как причесанными волосами и пламенным взглядом.

Проявив исключительную преданность, на двадцать шестом году жизни Леон Харрис объявляется признанным незаконнорожденным сыном Вольфганга III Торвина.

IV. Империя

[indent] Сколько бы раз "пустынный принц" ни приезжал в столицу, как бы сильно ни старался походить на братьев, ему так и не удается понять местных нравов. Он слишком по-наивному предан, честен и справедлив. Слишком прямолинеен и неусидчив. Дни обращаются томительным ожиданием, а недели - пыткой. Солдата тянет на запад, домой в Драская, где он может позволить себе двигаться и говорить не по этикету. Новый статус приносит славу и почет, а наместник активно способствует браку со своей дочерью. Леон вспоминает эти годы с теплотой: продолжение военных побед и назначение префектом; экспедиции в Калимар, а затем и Башнарим; опасности, приключения, новые друзья и знакомства. Все то, о чем в будущем люди станут восхищенно болтать в тавернах и между собой.

V. Темные времена

[indent] Новость о смерти Императора встретила Леона после возвращения из очередного похода. Впрочем, еще задолго до официального документа принц почувствовал волнение отторгающей прочую магию силы внутри себя. Именно это тяжелое чувство заставило его галопом нестись домой обратно, готовясь к худшему.

Периоду Темного правления.
Собственной истинной судьбе.

Навыки
I. Первый клинок Империи
Не просто титул, но факт мастерства владения мечом. Будучи талантливым, с детства посвящал большую часть времени урокам лучших воинов Драская, отчего уже в двадцать лет считался опытным фехтовальщиком. Однако настоящее признание пришло только после двадцати пяти, когда техника закалилась в реальных боях, а к имперскому клинку и копью прибавилось умение сражаться ятаганом и саблей.

II. Стратег и управленец
В качестве префекта держит в подчинении чуть меньше 10 тыс. воинов. Грамотно распоряжается ресурсами и жизнями в соответствии с уроками военного дела, полученными в детстве и юности. Закален в боях с разбойниками и работорговцами Калимара. Отлично знаком с западными приграничными территориями.

III. Выживальщик
Разведет огонь, поставит палатку, приготовит простую пищу. Знает, какие ягоды/растения можно или нельзя есть. Понимает повадки и характер различных существ, в том числе опасных. Физически развит, вынослив и быстр.

IV. Дикая магия
Два года обучался у мага и карабаша клана Радванов, обучение не завершил. Способен сдерживать силу в обычной жизни, в серьезном бою же та вырываться в попытке защитить хозяина. Применение ее в сознательных целях нестабильно - в таких случаях может навредить всем окружающим без разбору. Все более далекие путешествия к Башнариму и помощь друга-дикого мага помогают постепенно тренировать самоконтроль.

Артефакты
Не хранит у себя.

Дополнительно
Имеет несколько шрамов, полученных во время битв, по собственной глупости или во время обучения: парочка небольших на предплечьях - ожоги, на спине - длинный след разреза от меча, слева на животе - колотая рана, и небольшой шрам справа у линии роста волос - прилетел камень и рассек лоб.

Завсегдатай таверн и праздников. Меру выпитого ощущает плохо.

Пробный пост

Пост

«Магия, Джон, — это не глупые выдумки из фэнтези. Магия — это материализация энергии, а все материальное оставляет следы. Видишь этот порошок? Сера... Появляется, когда ходишь по местам недавнего колдовства»

Лили знала многое и обожала поучать соседа по телу - персональная стерва, от которой нельзя уехать на задание, взяв с собой газовый аспиратор. Иногда даже жаль, что никто, кроме него, не слышал эту противную дамочку. И все-таки какая же здесь вонища!

— Да, удалось. — проследил за чужим взглядом к стене; судя по всему, мистер Луна был настоящим профессионалом, в отличие от криминалиста до него.

Из уважения Джон замолчал и позволил эксперту спокойно выполнять свою работу. Долго наблюдал, прежде чем отозваться на очередной вопрос, на сей раз позволив себе разгуляться в ответе. Из-за плеча коллеги он уронил взгляд на место, где ныне проходил сбор улик. Мистическая находка вперемешку с серой - требовалась вся невозмутимость, дабы сыграть искреннее удивление.

«Какой умный мальчик!»,  — не унимаясь, комментировала дух.
«Не мешай мне, Лили.»

— На полу что-то похожее… Кажется... Не уверен... — откровенно играется, прикидываясь дурачком.

Гораздо важнее сейчас были застывшие глаза покойного Тодда.

«Интересно, какой придурок станет стрелять себе из дробовика в рот?»

— Мистер Луна, если бы вы решили покончить с собой, выстрелив в рот, вы бы закрыли глаза перед выстрелом? Люди обычно жмурятся. От страха.  — офицер задает весьма бестактный, но резонный вопрос, перескочив с темы желтого вещества.

Медленно Купер подходит к столу и присаживается на корточки. Вглядывается в ровную поверхность, как если бы искал подсказки и в пылинках, осевших на ней. Неужели покойный написал свою предсмертную записку здесь? Даже если почерк и идентичен, нечто не давало ему покоя... Нечто, ускользающее от пытливого взора.

«Кто-то его заставил.»
«Может быть, но кто?»
«То есть зачем?»
«Это женщина.»
«Женщина?»
«Естественная ревность.»
«Глупая логика.»
«Одна из рабочих версий. Поговори с вдовой.»

Он сидит молча, странно погруженный в мысленные диалоги с призрачной напарницей. Отключается на долгие секунды, будто бы в прострации, но затем, наконец, приходит в себя. Направляется к двери, намереваясь пройти на кухню, где ныне полицейские облепили несчастную свидетельницу.

«Возьми мистера сообразительность.»

Иногда Джон и Лили казались настолько удачным симбиозом, что умудрялись заканчивать друг за другом предложения. Оставаясь на одной волне, натурально путались в том, кому принадлежит следующая мысль в их длинной синергии. И все же они здесь не одни. Мужчина оборачивается и коротко подзывает ладонью милейшего криминалиста, коего этим вечером нарек кем-то вроде мистера Ватсона.

— Пойдемте, посмотрим, не найдем ли мы похожего желтого порошка в других частях дома, раз уж все так интересно закрутилось.

С этим выходит на кухню и застает уже успокоившуюся женщину на стуле: та смотрела куда-то в стену, а психолог крепко держал ее за руку.

— Понимаю, вам сейчас нелегко. — на выдохе голос Джона кажется мягким; он подтаскивает стул, дабы сесть напротив, и продолжает, — Но я должен задать вам несколько вопросов. Хорошо?

Она кивает.

— Вы не знаете, по какой причине мистер Линдберг мог сделать нечто подобное? Был ли он подавленным в последнее время?

Она расстроенно поджимает губы, чуть склоняет и отрицательно качает головой.

— Были ли у вас недавно конфликты? — переходит к наиболее интересующему вопросу, но психолог останавливает его специальным жестом.

И как в таких условиях проводить допрос?

Похоже, придется извиниться и остаться ни с чем - по крайней мере сейчас, а потому он возвращается к ожидавшему неподалеку судмедэксперту. Паренек все так же упорно чудится его напарнице милым, что происходит не часто, а потому им придется побыть с ним рядом... Еще какое-то время.

— Бога ради, Луна, оставьте вы это вещество в покое. Клянусь, если мы пойдем в спальню и перевернем все вверх дном, то найдем кое-что поинтереснее. Например, волосы любовницы. Как вам? - ловит смущенный и неловкий взгляд, а потому вцепляется в руку и тащит за собой, - Заманчиво, не правда ли? От такого предложения ни за что не отказываются.